С момента начала полномасштабной войны, каждый украинец осознал, что истинные герои не существуют только в мире комиксов DC и Marvel, а они находятся прямо рядом с нами. Среди них - военные, спасатели, волонтеры, медики и все те, кто совершает подвиги, приближая нашу победу над врагом.
Подпишись на Hyser.com.ua в Google News! Только самые яркие новости!
ПодписатьсяАнне Дикань (Андрющенко) 22 года. Она учится на 6 курсе медицинского университета и работает фельдшером в скорой. С начала полномасштабной войны эта хрупкая девушка с большим сердцем осталась в Харькове, чтобы делать то, что умеет лучше всего — спасать людей.
Специально для Clutch Анна рассказала о вызовах, которые оставили шрамы на сердце, почему стала прототипом главной героини военной драмы “Я — Надія”, и как попала со смены на собственную свадьбу.
Анна, как вы решили связать жизнь с медициной? Мечтали стать врачом с детства?
Я единственный и очень такой выпрошенный, вымоленный ребенок. Мама меня очень просила, потому что из-за определенных проблем со здоровьем не могла забеременеть… не получалось. Просила Бога, верила очень. И она сказала такую фразу: "Если у меня будет ребенок, то он будет спасать людей". Так и вышло.
Первые два курса я была уверена, что буду работать врачом в стационаре, в белом халате делать выписки, какие-то истории болезни.. А потом началась пандемия коронавируса. Учеба стала дистанционной, но в медицинском из-за этого выпадает очень большая практическая часть.
Когда я пошла работать на скорую, то не умела ничего делать руками. Я даже давление не мерила тогда, инъекции не делала. Я пошла, чтобы научиться делать манипуляции. А потом все завертелось, я влюбилась в скорую, и осталась здесь.
А потом внезапно война… Как для вас началось 24 февраля 2022 года?
В пять утра прогремели взрывы, я проснулась. Моя мама работала в то время водителем скорой, а парень — фельдшером. У них обоих в тот день должна быть дневная смена. Мы стали говорить о том, что будем делать. И мама, и мой парень сказали, что пойдут на работу. У меня в тот день был выходной, но я решила, что пойду с ними. Когда пришла на работу — для меня нашлось свободное место, потому что не все смогли приехать.
Какой вызов стал для вас самым страшным?
Каждый вызов на попадание был самым страшным. Я не могу сказать, что страшнее — видеть мертвого человека или страдающего без руки. Было страшно, когда прилетело возле метро в Харькове, там люди без ног, без рук остались.
Было страшно, когда "прилетело" ночью в общежитие. Там были и дети мертвые, сплошной кошмар. Я дежурила по 12 часов на поисковых работах. Нужно было описывать вместе с полицией погибших, оказывать медицинскую помощь пострадавшим, и вызвать на себя бригады, чтобы они доставляли пациентов в больницы.
Было очень страшно, когда "прилетело" возле суда. Все горело, провода из-под трамвая торчали, было стекло, все это в дыму и воде. Мы едем, а водитель говорит: “Боже, если я сейчас наеду на стекло, то и больного не довезем никуда, и себя тоже. Мы просто остановимся, и тогда помощь потребуется уже нам".
Тогда мы не могли подъехать к горящему дому, но как-то подстраивались. Нам очень помогли ГСЧС, которые выносили пострадавших на щитах или на покрывалах. Это было очень страшно.
А была ли история, которая, напротив, вас тронула?
На четвертый месяц войны я была на вызове, когда девочку за лицо и шею покусала собака. Ей было лет 16-17. Мы тогда оказали первичную помощь и настояли на том, чтобы доставить ее в больницу (я тогда была руководителем бригады).
И потом эта девочка нашла мою страницу в Инстаграме, и написала много теплых слов благодарности. Она до сих пор лайкает все мои истории и пишет, что теперь тоже хочет стать фельдшером.
Мне тогда было очень ее жалко, ведь это молодая девочка. Я очень боялась, что у нее останутся шрамы, а укушенные раны вообще не зашиваются, они условно инфицированы. Я понимала, что дома оставаться нельзя, и очень настаивала на том, чтобы поехать в больницу.
Но все закончилось хорошо, раны зажили и девушка счастлива. Это очень приятно, когда ты влияешь на жизнь человека, а он потом каким-то образом находит тебя и проявляет такую искреннюю детскую благодарность. Со взрослыми, обычно, все сложнее.
Анна, вы работаете в Киеве. Почему было принято решение о выезде из Харькова?
Я работала в Харькове на скорой задолго до начала войны, но именно в военное время мы работали полгода. Моя последняя смена была 31 августа, а 6 сентября была первая смена уже в Киеве.
Мы с парнем переехали потому, что у меня уже не выдерживало здоровье. Вы знаете, каждая психика имеет свой порог, а в Харькове в то время летом были обстрелы каждую ночь. Да, не каждую ночь были раненые, потому что некоторые обстрелы были прямо в землю, в нежилые дома, но они были каждую ночь, и это было даже по расписанию.
Это же можно сойти с ума. Я просыпалась в 4:50 утра и понимала, что у меня до обстрела осталось 10 минут. Каждое утро в 5 были обстрелы. Я тогда думала: "Ок, сделаю кофе, успею, потому что проснулась на 10 минут раньше". Мы сидели в коридоре, никаких не было ни подвалов, ни метро, просто коридор.
Пришел какой-то край, когда этот хронический стресс начал отражаться на моем физическом здоровье. И тогда мой врач сказала: "Ань, или ты меняешь работу, или меняешь локацию этой работы, потому что дальше будет только хуже". И мы решили, что лучше локацию, чем работу.
Вы приехали со своим будущим мужем Дмитрием. Как долго вы вместе?
Мы познакомились с Димой на работе и вместе год, полгода из которых – военное время. Мы тогда с ним еще говорили, что эти полгода считаются за десять.
Предложение он мне сделал еще в Харькове, на Пасху, которая в прошлом году была 25 апреля.
Просто после смены мы пришли домой, были обстрелы, я была очень уставшей и грустной, и сказала ему: "Ты представляешь, мы раньше смотрели фильмы о войне, где люди даже доучиться не успели.
И тогда он сделал мне предложение прямо дома. Оказалось, что кольцо у него уже было. Для меня это было неожиданно, но очень искренне и по-домашнему. И я согласилась.
Казалось бы, мы всего год вместе, но за период войны он видел меня разной: в истерике, в сильном страхе, отчаянии. Такой, что, наверное, люди, которые по 20 лет вместе, могут из-за этого расстаться. Поэтому я считаю, что если мы вместе в войну, то дальше нам ничего не страшно.
Какой была ваша свадьба?
Мы поженились 27 января, потому что это был единственный день, когда мы выходные. Как раз закончили смену.
И они рассказывали, что стоят, ждут с цветами нас, и подходит работница ЗАГСа. А это обычная дата, не зеркальная, потому было мало пар. И она говорит: "А чего вы здесь стоите?", а они отвечают, что у них пара здесь женится. "Никакая пара у нас не зарегистрирована". И наши друзья такие: "Это как?".
Мы просто немного опоздали – пришли в 15:30, а они были в 15:00.
На самом деле, я мечтала все детство, что у меня будет пышное платье, большая свадьба, буду такой принцессой на своей свадьбе, но я не могу. Мы ездим, мы видим такое горе у людей —как мужчины плачут над телами своих жен, над телами детей. И какое вообще может быть платье, когда это не ко времени. Но пожениться хотелось. Потому решили одеться по форме.
Но мой муж пообещал, что после победы мы обязательно сыграем свадьбу, с белым платьем, как у принцессы.
Как вы стали прототипом главной героини в военной драме канала 2+2 “Я — Надія”?
Сценарист этого сериала Артем Кобзан – мой друг, с которым я была знакома еще до войны. Мы хорошо общались. Я знала, что он как сценарист очень хорошо разбирается в истории. И когда началась война, я не знала, что мне делать, и хотела услышать умного человека, потому что мне кажется, что история цикличная.
Я тогда с ним списывалась, он мне свои догадки рассказывал. А я ему рассказывала о своей работе, потому что мне больше нечего было рассказывать. Мы почти жили на работе.
Но уже осенью он сообщил, что закончил сценарий. Для меня это было неожиданностью.
В годовщину полномасштабного вторжения состоялась премьера. Я была впечатлена после просмотра. Главная актриса Вероника Дюпина сыграла так, будто меня знает всю жизнь. Кстати, 6 марта на 2+2 можно будет просмотреть повтор сериала.
А вы встречались с Вероникой Дюпиной, общались?
Общались. Она была очень растрогана, когда меня увидела впервые, даже плакала. В целом, мы поладили.
Если бы вы выехали на смену, а там был очень сильно ранен путин. Вы бы его спасали?
Я думаю, что да. Спасала бы, и передала бы его потом правоохранителям. Я не эксперт в наказаниях. Если бы у меня был такой вызов, я бы его выполнила.
Что вам помогало держаться в самые темные времена?
Моя семья. Это мой уже муж и моя мама, которая была рядом почти все время.
Это мой песик, которого я очень сильно люблю, и вообще он как ребенок. Когда обстрелы, он прячется, но при этом он так счастлив. Вот возвращаешься с суток, а он так счастлив, будто нет войны, и вообще пора идти гулять (улыбается).
Поэтому да, семья и друзья. У нас много друзей и в Харькове, и уже здесь в Киеве. Это огромная поддержка.
Что бы вы пожелали украинцам?
Пожелала бы, наверное, не зацикливаться только на войне. Надо продолжать жить, и каждый должен продолжать делать свою работу. А еще не пренебрегать тревогой, потому что когда люди пренебрегают тревогой, у нас появляется больше работы. А мы не любим, когда у нас появляется больше работы (улыбается). А еще стоит иметь при себе аптечку, собственно, турникет, как минимум, купить. А как максимум потренироваться им пользоваться.
P.S.
Анна Дикань (Андрющенко): Недавно мы госпитализировали ребенка в детскую больницу. Возвращались назад и на некоторых локациях увидели людей, которые светили в небо и искали шахеды, потому что это было во время воздушной тревоги.
Мне это так срезонировало, что мы едем по проспекту – там ловят шахедов, здесь мы отвезли ребенка, а вот справа катают асфальт.
И мы такие просто — что происходит? А наш водитель говорит: "Видишь, каждый делает свою работу: мы — везем в больницу, ребята — ловят шахедов, рабочие — катают асфальт. Украинцы живут".
Мне кажется вот эти люди, которые ловят шахедов или работают на ПВО, они спасают жизней даже больше, чем мы. Вот это я понимаю спасать много жизней. Если бы не они, было бы столько пострадавших, что и мы не помогли бы.
